http://naarapa.narod.ru/01.htm
ВЛАДИМИР КОЗАРОВЕЦКИЙ
ЗА ЧТО УБИВАЛИ ПУШКИНИСТОВ
Название исследования Александра Лациса, о котором пойдет речь, корректней: "Из-за чего погибали пушкинисты?" (альманах "Ной", №19, 1996). Ну, что ж, Лацис был осторожным пушкинистом, я же в данном случае исхожу из того, к какому выводу, в конечном счете, приводит нас его логика. Впрочем, это единственное наше расхождение, да и то не во взглядах, а в степени категоричности этой конкретной оценки.
Итак, в начале 1937 года на одной из центральных площадей Ленинграда, при минимальном автомобильном движении был насмерть сбит автомашиной известный пушкинист Сергей Гессен. Глухие толки донесли до нашего времени информацию о том, что "машина гонялась за ним, как за мухой".
"Каков её (фразы в кавычках – В.К.) юридический вес? – справедливо задавался вопросом Лацис. – Ноль целых, ноль десятых. Если рассуждать непредвзято, вот что могло произойти. Стараясь избежать наезда, шофер повернул, было, в сторону. Но одновременно в ту же сторону метнулся пешеход. Мгновение, и – снова одновременно – пешеход и водитель бросились в другую сторону. Так произошло гибельное столкновение."
С этим трудно не согласиться: вполне возможный вариант. Но вот еще один известный пушкинист, Л.Модзалевский (это он вместе с С.Гессеном подготовил и издал в 1929 году книгу "Разговоры Пушкина") – через 12 лет после смерти соавтора выпадает из поезда "Москва–Ленинград" и, конечно же, разбивается насмерть. А еще через 8 лет другой известный пушкинист, Б.Томашевский, прекрасный пловец, тонет на пляже. Тоже бывает: например, свело судорогой сразу обе ноги и обе руки – и даже крикнуть не успел.
Я согласен: в каждом из приведенных примеров объяснение причины смерти несчастным случаем возможно, хотя в каждом случае есть основание предположить, что смерть не случайна. Но в целом... Количество этих странных смертей среди известных пушкинистов явно зашкаливает за критическую отметку; потому-то я и выбрал другое, более определенное слово для заголовка. Нет, пушкинистов все-таки убивали, и причина, по которой это происходило, была скрыта в глубине веков; похоже, только теперь, благодаря Лацису, тайное становится явным.
А началось все после окончания Пушкиным лицея. Из воспоминаний И.Пущина:
"Между нами было и не без шалостей. Случалось, зайдет он ко мне. Вместо: "Здравствуй", я его спрашиваю: "От нее ко мне или от меня к ней?" Уж и это надо вам объяснить, если пустился болтать.
В моем соседстве, на Мойке, жила Анжелика – прелесть полька!"
Далее – цитата из Пушкина: "На прочее – завеса."
Совершенно естественно было Лацису сделать из "прочего" вывод: был и ребенок. Единственный ли это был случай с такими последствиями? Конечно, нет: тут кстати вспомнить пушкинскую фразу, записанную Б.Федоровым в 1828 году: "Детей у меня нет, а всё выблядки."
"Внебрачные дети теряли права дворянства, их не принимали в "приличных домах", –- писал Лацис. – ...Они или их потомки могли вчинить иск мемуаристу о возмещении убытков за диффамацию, то есть за разглашение порочащих сведений, хотя бы и справедливых. Вот почему пикантные сюжеты излагались туманно, нередко с переносом на выдуманные адреса или с переносом на тех, кто уехал за границу и не оставил корней в России."
Судьбы таких потомков, их генеалогические древа, ведущие начала от известных в пушкинскую эпоху людей, тем не менее прослеживались довольно тщательно. Отец Л.Модзалевского, Б.Модзалевский был едва ли не лучшим знатоком генеалогии потомков известных людей в России XIX века: и кто кому кем приходится по документам, и кто – настоящие родители. Про него шутили, что у него вместо головы – картотека. А про его сына – что у него вместо головы картотека его отца. Ну, а если шутки в сторону, то в чем же дело? Заглянуть в картотеку, да и выяснить, что там дальше происходило с дитем любви Пушкина и прелестной польки! Но, оказывается, картотека эта находится в Пушкинском Доме, а доступа к ней нет по причине того, что архив Модзалевского "не разобран". Ну, да, – ехидно шутил по этому поводу Лацис в 1993 году, – ведь с момента смерти Модзалевского-старшего прошло-то всего шестьдесят лет! Вот и пришлось Лацису самому восстанавливать "линию судьбы" того потомка, знание о котором оказалось таким зловещим для отечественных пушкинистов.
Сын или дочь? Известно, что судьбами внебрачных дочерей Пушкин не интересовался; но он и сам дал подтверждение тому, что в этом случае был сын. Вот стихотворение, которое Лацис по мастерству совершенно справедливо относит к 1819-1820 году (пушкинская дата 1814 – явный отвод глаз, очередная пушкинская мистификация; она, вместе с названием "Романс", предназначена, чтобы скрыть истинную суть искреннего стихотворения):
Под вечер, осенью ненастной
В далеких дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках.
Дадут покров тебе чужие
И скажут: "Ты для нас чужой!"
Ты спросишь: "Где ж мои родные?"
И не найдешь семьи родной.
Но что сказала я? Быть может,
Виновную ты встретишь мать.
Твой скорбный взор меня тревожит!
Возможно ль сына не узнать.
Дальше Лацис проследил судьбу сына Пушкина и его потомков по документам.
Сентябрь 1820, Пушкин в письме к брату Льву, о своем друге, сыне генерала Раевского, Николае Николаевиче ("младшем"):
"Ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги, для меня вечно незабвенные."
По поручению Раевского-младшего надежный человек их семьи, француз Фурнье отвез мальчика в их южные имения, где полковой священник исполнил положенный обряд и выписал метрическое свидетельство. Ребенку дали фамилию матери, крестным отцом был адъютант генерала Л.Дубельт. Предположительно по имени крестного мальчику дали имя Леонтий.
Через 2 года Пушкин – Бенкендорфу:
"Ежели Николай Раевский проследует в Полтаву, покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство дозволить мне его там навестить."
В Европу – не пустили, в Китай – не пустили, не пустили и в Полтаву. Но почему – именно в Полтаву, да еще при условии нахождения там Раевского-младшего? Это Бенкендорфу должен был объяснить Леонтий Дубельт, который стал его правой рукой – о чем Пушкину было известно.
Из архива Раевских.
Посыльный княгини Анны Голицыной из Кореиза (кто уже не помнит, напоминаю, что это в Крыму) в Форос (это название теперь уже знают все!) – последнее приобретение Н.Н.Раевского-младшего – с запиской:
"Я вам посылаю вашего Димбенского. Славный мальчик, но у него не всё ладно с ногами, и это ведет к тому, что он мне не сможет пригодиться как секретарь."
На обороте, в приписке, фамилия повторена иначе: Дебинский.
1 мая 1834 года письмо к Николаю Раевскому:
"Посылаю вам пашпорт для вашего Дембинского и прошу вас возвратить мне тот пашпорт, который был ему выдан с.-петербургским Генерал-Губернатором. По истечении же годичного срока пришлите мне и прилагаемый пашпорт для перемены оного...
Ваш друг душою и сердцем
Л.Дубельт"
Очевидно, что, имея дело с паспортами, Дубельт вряд ли мог перепутать фамилию своего крестника – сына Анжелики Дембинской.
(Леонтий) Дембинский страдал подагрой, к концу жизни Раевского стал его секретарем и читал умирающему французские книги: будучи воспитанником Фурнье, он свободно владел французским. Уже после смерти генерала с одной из кузин его вдовы у Дембинского был роман, и она родила ребенка, которого, как было принято поступать с незаконнорожденными детьми дворян, отдали в надежную, непьющую (еврейскую) семью.
В доме Давыда Леонтьевича Бронштейна, на хуторе Яновка, куда он со своей семьей приехал из Грамоклеи (а туда – из Полтавской губернии) не говорили ни на иврите, ни на идише, религиозных обычаев не соблюдали, по субботам работали. Сын, Лев Давыдович, во втором классе Одесского реального училища участвовал в выходке против учителя и был на время исключен. Его дальнейшая судьба общеизвестна. В 1930 году в Париже и Берлине вышла его автобиография "Моя жизнь".
Рассказывая о своей жизни, Троцкий ни разу не упомянул ни фамилии отца, ни девичьей фамилии матери и места или года ее рождения. Единственное, что можно вычислить – примерно – год рождения отца, 1846-й. О своем происхождении знал, не мог не знать: родители назвали троих детей, как и родители Пушкина – в соответствии с очередностью рождения, – Александром, Львом и Ольгой.
Легко представить себе, как все это обсуждалось Модзалевским-младшим и Гессеном. В их распоряжении была картотека Модзалевского-старшего (он умер в 1933 году), им не надо было проходить путь поисков и постепенных догадок, пройденный Лацисом. Более того, в их памяти были свежи не только черты внешности, но и некоторые особенности здоровья Льва Давыдовича. Например, им вполне могло быть известно про внезапные беспричинные обмороки и про нервный тик в углу рта – а уж про пушкинские обмороки и нервный тик в левом углу рта, к концу жизни превратившийся в судороги (об этом я писал в недавней публикации в "Новых известиях" от 30 июня 2002 г.), им было известно наверняка. Совпадали и другие наследственные признаки: болезнь ног, близорукость, желудочные спазмы.
Происхождение Троцкого объясняет его фразу, сказанную представителям Бунда, когда они в 1918 году пришли к нему просить защиты от большевиков: "Скажите тем, кто вас послал, что я не еврей." Ее всегда пытались объяснить как высказывание интернационалиста, для которого национальной принадлежности не существует, в то время как это было сказано в прямом смысле.
"На родословной Троцкого, – писал Лацис, – пытались нажиться политические спекулянты и их прихвостни, литературные импотенты, бубнившие, что, мол, "все зло от них пошло". Но не выйдет это. Лишь один из наркомов первого поколения считался иудеем, и тот оказался потомком Пушкина!"
Разумеется, пушкинисты понимали, что информация, оказавшаяся в их руках, была смертельно опасной. Для Сталина не было человека ненавистней Троцкого, а информация о том, что Троцкий – потомок Пушкина, была для него страшней реального заговора. Несомненно, они думали, что чрезвычайно осторожны, – и все-таки где-то, с кем-то проговаривались. Как всегда, находился кто-то среди самых близких друзей, кто, в ужасе от услышанного, сообщал, куда следует. Видимо, в процессе подготовки к столетию со дня смерти Пушкина, которое предполагалось отмечать с чрезвычайным бумом, первым проговорился Гессен – и, став таким образом заметным источником опасности, был и убран первым.
Следовало исключить любую возможность распространения этой информации – даже в виде протоколов допросов и чистосердечных признаний. Смерть неосторожных пушкинистов и впредь не должна была вызывать подозрение, несчастный случай оставлял их авторитет в силе, их книги продолжали издаваться. Картотека Модзалевского-старшего благополучно перекочевала в Пушкинский Дом и стала секретной, пребывая в этом качестве и сегодня. В комиссию по празднованию пушкинского юбилея срочно вводились чекисты и стукачи. Именно с этого юбилея пошла особо тщательная цензура на пушкинистику, причины которой Лацис долгие годы не мог понять и последствия которой мы расхлебываем до сих пор.
"С ранних лет любовь к словам была неотъемлемой частью моего существа," – писал Троцкий, и это, пожалуй, главный наследственный признак этого потомка Пушкина.
"Троцкий не притворялся, не хитрил, когда говорил, что и в изгнании каждый день, проведенный им за письменным столом, был счастливым днем, – писал о нем Лацис. – Он оставался жизнерадостен, весел, с оптимизмом думал о будущих временах. Надежный друг своих друзей, человек доброжелательный, разве что иной раз чересчур доверчивый, он прожил яркую, по-настоящему счастливую жизнь...
Если мерить человеческую жизнь умением радоваться счастливым дням, то его "победитель", не знавший в жизни ни одного спокойного дня, в любых обстоятельствах страдавший от комплекса неполноценности, от скорпионских, провокаторских укусов, непрерывно наносимых самому себе, всем приближенным, всей стране – вот он-то и остается в истории хроническим, неизлечимым, обреченным неудачником."
Любопытно, что эта нить внебрачных детей через Пушкина тянется в обе стороны – как в будущее, так и в прошлое: что-то знал он и про собственных родителей и не случайно никогда не подписывался ни инициалами, ни полным именем-отчеством Александр Сергеевич – всегда только Александр Пушкин или А.Пушкин. Что же до его негритянского происхождения, то мало сказать, что оно под вопросом: Лацис показал, что и тут "свободная любовь" сыграла злую шутку с несколькими поколениями пушкинистов.
В 1938 году в "Литературном Архиве" АН СССР в обзоре "Из семейного прошлого предков Пушкина" профессор П.И.Люблинский опубликовал довольно много документов, которые это происхождение не просто ставят под сомнение, а, пожалуй, исключают.
"Московская бабушка" поэта Марья Алексеевна, урожденная Пушкина и вышедшая замуж за сына "арапа Петра Великого", Осипа Абрамовича Ганнибала, свою дочь Надежду, мать Пушкина, родила 21 июня 1775 года. Не проходит и года, как она уезжает из имения мужа Суйды (С.-Петербургской губернии) в Москву, к родителям, и 18 мая 1776 года посылает мужу письмо:
Государь мой Осип Абрамович!.. Уже я решилась более вам своей особою тягости не делать, а растатся на век и вас оставить от моих претензий во всём свободна... От вас и от наследников ваших ничего ни как требовать не буду, и с тем остаюсь с достойным для вас почтением, ваша, государь, покорная услужница, Марья Ганнибалова.
Во уверение сего и что оное письмо подписано рукою сестры моей родной подписуюсь, орденского кирасирского полку подполковник Михайла Пушкин.
А вот из ответа Ганнибала от 29 мая:
Письмо ваше от 18-го числа сего маия я получил, коим... требуете только, чтоб отдать вам дочь вашу (здесь и далее выделено мной
– В.К.) Надежду... и на оное имею объявить, что я издавна уж... нелюбовь ко мне чувствительно предвидел и увеличившиеся ваши, в досаждение мое, и несносные для меня поступки и поныне от вас носил с крайним оскорблением; ...как себе от вас приемлю, так и вам оставляю от меня, свободу навеки; а дочь ваша Надежда припоручена от меня... управителю... для отдачи вам, которую и можете от него получить благопристойно, ...и затем желаю пользоваться вам златою волностию, а я в последния называюсь муж ваш Иосиф Ганнибал.
Вскоре отца Марьи Алексеевны разбил паралич, он умер, и она обращается к Екатерине II с жалобой (!) на мужа за то, что супруг не оказывает ей материальной поддержки! Ганнибал пишет государыне ответ на эту жалобу, и в его ответе читаем:
Всевышний возмездник знает совесть мою, знает так же произведение (выделено мной
– В.К.) дочери моей.
Говоря о "сомнениях" Ганнибала, П.Люблинский пишет:
"Кто может доказать, что они не могли быть искренними?
При ином предположении нам будут совершенно непонятными тот тон и та горечь, какою наполнено его ответное письмо к жене."
Проливая свет на подоплеку этой истории, Лацис приводит ходивший по Москве стишок про Марью Алексеевну из книжки "Рассказы бабушки Благово":
В Москве нашлась такая дура,
Что не спросясь [Авгура]
Пошла за Визапура.
Князь Визапур был выходец из Индии; его имение находилось недалеко от Суйды, он слыл светским львом и славился победами над женщинами. Был ли он индусом или индийским цыганом – в любом случае его отцовство вполне могло объяснить черты "прекрасной креолки" и слегка вывернутые губы Пушкина – и Троцкого! (А также то, что характерно негритянские черты и цвет кожи не проявились ни у одного из потомков Пушкина.) Видимо, имея в виду именно этот узелок на нити происхождения Пушкина, Лацис, говоря об отце Троцкого, писал о его свободолюбивом, "прямо-таки цыганском" характере.
Сегодня, слава Богу, никого не удивишь внебрачными связями и детьми, дети не лишены прав и, как правило, элементарно усыновляются (удочеряются) негенетическим родителем, если он есть, и любимы наравне с другими. С этой точки зрения от устаревших мер предосторожности по отношению к потомкам Пушкина можно спокойно отказаться, а наш сегодняшний пример показывает, что в картотеке Модзолевского можно найти нити, ведущие к не менее интересным открытиям (например, Лацис проследил генеалогию еще одного замечательного потомка Пушкина – одного из самых талантливых пушкинистов М.Гершензона, ведущего свою "родословную" от Екатерины Раевской; его усыновителями была кишиневская семья Гершензонов). Надо только обеспечить доступ к пресловутой картотеке – ведь то, что было так опасно для Сталина, сегодня-то не представляет опасности для власти и не охраняется НКВД и МГБ? И если это в ближайшее время не будет сделано, значит охранные мотивы официальной пушкинистики по-прежнему в силе, значит Пушкин по-прежнему чем-то опасен властям, и на него и сегодня существует цензура, которая не даст нам восстановить истинный облик поэта и расшифровать даты, адресаты, а зачастую – и смысл многих его стихов.
ИЗ-ЗА ЧЕГО ПОГИБАЛИ ПУШКИНИСТЫ
